Москва (1914-1918)
Прослушать запись аудиоэкскурсии №4
Первый «звездный» период творчества Эрьзи закончился накануне мировой войны. Летом 1914 года в Россию возвращается уже известный в Европе скульптор Степан Эрьзя, который покинул родину еще совсем неопытным молодым школяром. Но за семь лет, проведенные в Италии и Франции, он сумел не только раскрыть свой творческий потенциал, но и внес важный вклад в интеграцию русской художественной школы в европейское искусство начала ХХ века.
Главная причина возвращения Эрьзи была связана с приглашением городской думы города Алатырь организовать на родине их земляка, прославившегося в Европе, музей его произведений. В кармане Эрьзи лежали рекомендательные письма от его заграничных друзей, в том числе от известного юриста А.Ф.Кони и писателя С.А.Венгерова к И.Е.Репину. Сняв комнату на Васильевском острове, Эрьзя поспешил в Куоккалу, и провел в гостях у Репина несколько часов.
На следующий день Эрьзю вызвали в полицейский участок, а затем арестовали и посадили в камеру почти на месяц, в течение которого он подвергался допросам и унижениям. Власти проверяли его связи за границей, его благонадежность, ведь, как стало известно, во Франции он общался с русскими революционерами!
Когда всё, наконец, закончилось, Эрьзя уехал в Москву, снял мастерскую на Петровке, в подвале Петровского монастыря. Он постарался забыть весь ужас пережитого в работе. В московской мастерской Эрьзя продолжает творить в мраморе и бронзе, он полон сил и надежд, а также новых творческих планов. Эрьзя много и неистово творит, из-под его резца выходят замечательные работы, которые вскоре появятся на московских выставках.
Проблема заключалась в том, что Эрьзя вернулся в Россию буквально с пустыми руками, ведь все свои скульптуры, о которых много писали в газетах, он оставил в Италии и Франции, намереваясь вскоре вернуться и продолжить работу. Но начавшаяся война изменила его планы, и ему пришлось создавать новые произведения, чтобы показать свой уровень и доказать свое право быть знаменитым теперь уже здесь, на родине, в России.
К лучшим скульптурам Эрьзи, созданным им в дореволюционный период в Москве, относятся: мраморный автопортрет, ныне находящийся в Третьяковке, «Портрет балерины Федоровой-2», он сейчас хранится в музее Большого театра, изумительная статуя «Монголки», как будто навеянная роденовским «Бронзовым веком», портрет Б.Лопатина, портрет дочери приятеля скульптора Пожильцова «Катя», «Баба», мраморная голова Христа, фигурка артистки Малого театра Веры Шухминой.
Работы Эрьзя экспонирует на выставках, в том числе – на 22-ой выставке Московского товарищества художников. Увидев его работы на выставке, скульптор Анна Голубкина отметила, что «… Эрьзя – мастер в мраморе первый!» Такая похвала из уст авторитетнейшего профессионала дорогого стоила! Об Эрьзе снова пишут в газетах, корреспонденты приходят фотографировать его мастерскую, скульптуры и брать интервью у самого автора.
В это время у него появляются ученики и ученицы, которые буквально боготворят своего учителя. Эрьзя близко сошелся с юной ученицей Еленой Мроз, очень способной, талантливой и изящной девушкой. Они искренне привязались друг к другу. К тому же в Москву приехал и его племянник Василий. Ученики помогали ему делать заказные работы, например лепной декор для особняков на Маросейке и Остоженке.
Вскоре Эрьзю выселили из мастерской за неуплату, ученики разъехались, а самого его Елена пригласила провести лето на ее родине в Геленджике, на даче ее родителей. Как вспоминал сам скульптор, никогда он не жил больше так беззаботно, как в то самое счастливое лето в его жизни.
По возвращению в Москву Эрьзя получил повестку и был мобилизован на фронт. Но по ходатайству его ученика Георгия Мотовилова, военный врач Сутеев составил телеграмму в Главный штаб об откомандировании «европейски известного русского скульптора в распоряжение Красного Креста», и Эрьзя получил должность художника-муляжиста в военном госпитале челюстных ранений на Большой Грузинской, который расположился в здании бывших женских курсов.
На новой службе не обошлось без курьезов. Так, однажды Эрьзя сделал неудачный протез вместо удаленного носа одному раненому солдату, но на морозе, когда его лицо покраснело, нос остался белым. Незадачливому муляжисту тогда очень досталось от обладателя нового носа! Впоследствии и в этом новом для него деле Эрьзя сумел добиться высоких результатов, так сделанные им муляжи даже фигурировали на Всероссийском съезде хирургов.
Военный хирург Георгий Осипович Сутеев и художник подружились, и, забегая вперед, скажем, что впоследствии именно Сутеев станет первым биографом Эрьзи, записав рассказы о его жизни со слов самого скульптора, что было особенно ценным. Семья Сутеевых и молодой скульптор стали настоящими друзьями и на протяжении всей жизни переписывались, всесторонне помогая и поддерживая друг друга. Эрьзя пишет живописный портрет маленького Володи Сутеева, который впоследствии станет известным советским художником-иллюстратором детских книг и автором мультфильмов.
Но даже в это трудное время Эрьзя находил время для творчества. К нему снова пришли ученики, с их помощью он снял мастерскую на Садово-Кудринской улице (рядом с театром «Аквариум»), где раньше была кузница. Соседом Эрьзи оказался театральный художник М.Яковлев, работавший в мастерской Большого театра. Это был всесторонне образованный, начитанный человек, самобытный художник. К ним часто заглядывали писатели и поэты, публика из разных слоев общества и, конечно, местная богема. Московская жизнь повлияла на Эрьзю и его привычки, он стал посещать театры, завел знакомство с актрисами, некоторых запечатлел в своих портретах. В эти годы, вероятно, и произошло знакомство Эрьзи и начинающего поэта Сергея Есенина, который вместе со своим другом поэтом Николаем Клюевым часто посещали раненых в госпитале, читая им свои стихи.
Разразившаяся вскоре революция затронула и уклад жизни Эрьзи. Революция освободила его от военной службы и должности муляжиста, которая так тяготила его. Первое время, захваченный революционным порывом, он пропадал на митингах, но скоро все эти бесконечные диспуты и речи утомили скульптора, и он вернулся в свой привычный и любимый мир – в мастерскую. Раздобыв на Дорогомиловском кладбище куски мрамора Эрьзя ваяет прекрасную Калипсо и портрет Зинаиды – жены хирурга Сутеева, а также много других работ. В основном это были «ню», автор любовно называл их «бабами», хотя трудно было придумать менее подходящее название этим прелестным изящным женским фигуркам!
Весной 1917 года ученики разъехались из Москвы, а сам Эрьзя перебрался в новую мастерскую, которая располагалась в зимней оранжерее небольшого особняка на Петроградском шоссе, и продолжил работать. За лето он сделал «Мордовку», голову Иоанна Крестителя на блюде и бюст татарки. Всего после возвращения Эрьзя создал более 30 произведений, каждое из которых было достойным участвовать рядом с лучшими русскими художниками, в том числе на выставке «Свободное творчество» в 1918 году, о которой столь восторженно писал критик Лаврский.
После возвращения в Москву скульптор одинаково мощно работает в разных материалах – камне, бронзе, пробует свои силы в дереве, а также в цементе, часто экспериментирует, пытаясь изобрести новые составы. Но все же любимым материалом Эрьзи остается камень, ведь любовь к мрамору проснулась у него еще в Карраре. И этот «роман с камнем» продолжится у него в ином пространстве, куда вскоре забросит его непростая судьба скульптора-отшельника.
Moscow (1914-1918)
Listen to a recording of the audio tour No. 4
The first “stellar” period in Erzia’s creative life has finished before the World War. In summer 1914, the sculptor Stepan Erzia, already well-known in Europe returns to Russia, having left his motherland as a quite inexperienced young scholar. But for seven years spent in Italy and France he has been able not only to disclose his creative potential, but also has made an important contribution to the integration of the Russian art school to European art of the early XX century.
The main reason for Erzia’s return was connected with the Alatyr City Council’s invitation to establish in the homeland of their countryman who became famous in Europe a museum of his works. Erzia had in his pocket reference letters from his foreign friends including the famous lawyer A.F. Konie and writer S.A. Vengerov addressed for the attention of I.E. Repin. After having rented a room on Vasilievsky Island, Erzia hurried to Kuokkala and spent several hours at Repin’s place.
On the next day Erzia was called to the police department and then arrested and put in prison for about a month where he had a lot of interrogations and humiliations. The authorities were checking his relationship abroad, his reliability for as far as they knew he had communicated with Russian revolutionaries in France.
When it was finally over, Erzia left for Moscow, rented a workshop on Petrovka, in the basement of Petrovsky Monastery. He tried to forget all the suffering by plunging into his work. In his Moscow workshop Erzia continues to work with marble and bronze, he is full of energy and hope, and new creative plans. Erzia works fruitfully and passionately, he is chiseling outstanding works that will soon appear at Moscow exhibitions.
One problem was that Erzia returned to Russia actually empty-handed for he had left all his sculptures that were much written about in newspapers in Italy and France intending to return there and continue working. But the war has changed his plans and he had to create new works in order to demonstrate his level of mastery and prove that he was eligible to be equally famous here, in his motherland Russia.
The best Erzia’s sculptures created in the pre-revolutionary period in Moscow include the marble self-portrait which is now in the Tretyakov Gallery, “the Portrait of Ballerina Fedorova-2” which is now in the Bolshoi Theater Museum, an amazing statute of “the Mongol Woman” as if inspired by Rodin’s “Bronze Age”, the portrait of B. Lopatin, the portrait of the daughter of the sculptor’s friend Pozhiltsov “Katia”, “the Country Woman”, the marble head of Christ, the figure of Vera Shukhmina, an actress of the Maly Theater.
Erzia shows his works at exhibitions including the 22nd Exhibition of the Moscow Association of Artists. Looking at his works at the exhibition, the sculptor Anna Golubkina notes that “…Erzia is the first master in marble!”. Such praise from the top professional was worth a lot! Erzia is again much written about in newspapers, journalists come to make pictures of his workshop and sculptures, and to interview the author himself.
At that time he acquires male and female apprentices who literally worship their teacher. Erzia became close to his young apprentice Elena Mroz, a very capable, talented and graceful girl. They became much attached to each other. Moreover, his nephew Vasily also came to Moscow. The students were helping him to fulfill the contracted works such as stucco decoration for mansions on Maroseika and Ostozhenka.
Shortly thereafter, Erzia was evicted from his workshop for non-payment, his apprentices dispersed and Elena invited him to spend summer in her home town Gelendzhik, at her parents’ dacha. As the sculptor himself later recalled, he had never again lived so carelessly as in that happiest summer in his life.
After coming back to Moscow, Erzia received a summons and was commissioned to the army. However on the application of his student Georgy Motovilov, the military doctor Suteev sent a telegram to the Main Headquarters asking for “the secondment of the famous in Europe Russian sculptor to the disposal of the Red Cross”, and Erzia was appointed as a painter-molder at the military hospital of jaw injuries on Bolshaya Gruzinskaya Street that was located in the building of the former female courses.
His new service was not without funny incidents. Thus, one day Erzia produced a poor prosthetic nose instead of the removed nose for a wounded soldier, but in the cold when his face turned red the nose remained white. The unlucky molder took a lot of heat from the owner of the new nose! Subsequently, Erzia managed to achieve high results in this new field of activities, and Erzia’s models even were presented at the All-Russian Congress of Surgeons.
The military surgeon Georgy Osipovich Suteev and the artist made friends, and looking ahead, we note, that subsequently, it was Suteev who would become the first Erzia’s biographer putting down stories about his life told directly by the sculptor which were especially valuable. Suteev’s family and the young sculptor became true friends and throughout their life they wrote letters to each other and provided comprehensive assistance and support to each other. Erzia paints a picturesque portrait of little Volodya Suteev who will become in future a well-known Soviet illustrator of children’s books and the author of cartoon movies.
But even in those hard times Erzia found time for creativity. The apprentices came to him again and with their help he rented a workshop on Sadovo-Kudrinslkaya Street (near Akvarium Theater) in the premises of the former forge. Erzia’s neighbor was M. Yakovlev, a theater artist, who worked in the Bolshoi Theater workshop. He was a comprehensively educated and well-read person, an original artist. They were often visited by writers and poets, people from different society layers and of course local bohemians. Moscow life has affected Erzia and his habits, he started to go to theaters, met actors, and some of them were captured by him in the portraits. In those years Erzia supposedly met a beginner poet Sergey Yesenin, who together with his friend, a poet Nikolay Kluev often visited wounded soldiers at a hospital and read their poems to them.
The outbreak of the Revolution has also affected Erzia’s way of life. The revolution made him free of military service and the work of a molder that was very burdensome for him. At first, full of revolutionary enthusiasm he participated in rallies, but soon after all those endless disputes bored the sculptor and he returned to his familiar and beloved world – the workshop. Having found at Dorogomilovskoye Cemetery some pieces of marble, Erzia sculptures the beautiful Calypso and the portrait of Zinaida – the surgeon Suteev’s wife, as well as many other works. They were mainly “nudes”, and the author lovingly called them “babas” though it is hard to think of a less appropriate name for those charming and graceful female figures!
In spring 1971 the apprentices left Moscow, and Erzia moved to a new workshop which was located in a winter greenhouse of a small mansion on Petrogradskoye Highway and continued working. In summer he has completed “the Mordovian Woman”, the head of John the Baptist on a plate and the bust of a Tartar woman. Soon after his return, Erzia created more than 30 works each deserving to participate among the best Russian artists in the exhibition “Free Creativity” in 1918 that was so enthusiastically written about by the critic Lavrsky.
After returning to Moscow, the sculptor works equally powerfully with various materials – stone, bronze, and also tries his hand in wood and cement; often experiments trying to invent new compositions. But surely it is stone that remains Erzia’s favorite material, because he fell in love with marble still in Carrara. And this “romancing the stone” will continue in another space, where he will be thrown by a hermit sculptor’s hard fate.