Кавказ. Новороссийск-Геленджик (1921)
Прослушать запись аудиоэкскурсии №6
1 мая 1921 года из товарного вагона на железнодорожном вокзале Новороссийска вынесли носилки. На них лежало тело укутанного в одеяла крепкого мужчины. Им был еще не оправившийся от перенесенного воспаления легких академик Императорской Академии художеств Сергей Михайлович Волнухин – автор бюстов П.Третьякова, Н.Гоголя,
Т.Шевченко… А еще каждый москвич знает памятник первопечатнику Ивану Федорову в Третьяковском проезде, так автором этого памятника и был Сергей Волнухин. В свое время он учился у живописцев Перова и Сергей Иванова. А впоследствии сам более 20 лет преподавал в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, где руководил скульптурной мастерской. Его учениками были такие выдающиеся впоследствии мастера отечественной скульптуры, как Николай Андреев, Анна Голубкина, Сергей Коненков, Вера Мухина, Николай Домогацкий и многие другие. В те годы, о которых мы говорим сейчас, он был откомандирован Наркомпросом во Владикавказ, где, как педагог недавно образованного ВХУТЕИНА, должен был преподавать скульптуру в местной художественной школе.
Из Москвы Сергея Волнухина вывез в вагоне, заполненном скульптурами, его любимый ученик и друг Степан Эрьзя, направлявшийся на юг – в Новороссийск. Третьей с ними ехала ученица и гражданская жена Эрьзи Елена Мроз.
Кстати, именно Елену («мрозку», как звал ее Эрьзя) он изваял в своих самых романтических скульптурах, таких как «Калипсо», «Спокойствие», «Мечта» и «Утро», украшающих ныне музей скульптора в Саранске.
Впервые Эрьзя приезжал в Геленджик по приглашению Елены еще в 1916 году, она познакомила его со своими родителями и жили они тогда на семейной даче, которая находилась в самом начале нынешней улицы Шмидта. Отец Елены – Ипполит Иванович Мроз был капитаном торгового флота на Черном и Азовском морях, а мать – Мария Валерьяновна Питриаковская состояла председателем «Общества помощи малоимущим ученицам женской гимназии» в Ростове-на-Дону. Степан Дмитриевич вспоминал, что «никогда в жизни (он) не жил так вольно и беззаботно» как в те предреволюционные дни… И вот они снова решили вернуться сюда, но время было уже другое – тревожное, и поездка оказалась уже не такой радостной.
Во время длинного пути из Москвы Волнухину, его ученику и его музе пришлось пережить голод и холод, прочие дорожные приключения и даже нападение бандитов. Когда поезд подъезжал к Ростову-на-Дону у Волнухина поднялась температура. Эрьзя и Елена решили оставить его в Новороссийске. (Привезенные им скульптуры было решено сгрузить там же: по одной версии, в отведенном Наркомпросгорода сарае, откуда их потом, как утверждают злые языки, растащили, по другой – в мастерской местного художника Петра Федотова). А сами отправились в Геленджик. Шли пешком 19 верст к родителям Елены. Тем временем, оставшись один, Волнухин забросил лечение. Вернувшись, Эрьзя и Елена застали его в лихорадке и на больничной подводе отправили к родителям художницы в Геленджик. Там ему стало лучше, он начал быстро поправляться, чему все чрезвычайно обрадовались. Волнухин даже писал своей жене: «Милая Ленушка, вот мы теперь, наконец, в Гилянджике. Место дачи чудное, около самого моря…» Но неосторожный художник переусердствовал с солнечными ваннами, и однажды ему сделалось плохо. Сердце его не выдержало, и вскоре Волнухина не стало. Эрьзя и Елена вдвоем вырыли могилу, с трудом выпросив у местных властей доски на гроб. Они сами отвезли и похоронили тело учителя на городском кладбище, но впоследствии, к сожалению, его могила была потеряна.
Осенью Елена осталась дома, а Эрьзя перебрался в Новороссийск, где было больше шансов найти хоть какой-нибудь заработок, да и скульптуры, привезенные поездом из Москвы и оставленные в чужом сарае, вызывали тревогу. По возвращению в Новороссийск Эрьзя начал работать в том самом сарае. Где его вскоре нашел корреспондент местной газеты «Красное Черноморье» Эпштейн. Он написал гневную статью, после чего Степану Дмитриевичу выделили комнату на первом этаже здания ремесленного училища.
Здание пережило время тотального разрушения города в годы отечественной войны, ныне в нем расположился казачий кадетский корпус. А совсем недавно – к юбилею скульптора Эрьзи – силами Международного фонда там была установлена мемориальная доска в память пребывания в Новороссийске выдающегося мастера. Это столь важное для всех эрьзяведов место можно посетить на улице Победы, 6 в центре города.
Но вернемся в 1921 год. В Новороссийске Эрьзя работал с такими ранее несвойственными ему материалами, как цемент и бетон, так как в тех тяжелых условиях найти другие материалы было совсем непросто. Он работал, порой забывая о еде. А время было голодное, жестокое. Денег не хватало, чтобы как то выжить он не чурался делать на продажу кукол, дудки и свистульки. Верная Елена относила их на базар, скульптор разгружал пароходы. Огромной удачей стал заказ от Наркомпроса сделать бюсты вождей. Так, только за два портрета – Ленина и Маркса Эрьзя получил целых 1.5 миллиона рублей! Хватило как раз, чтобы купить полтора пуда муки… По тем временам небывалая роскошь!
В марте 1922 года спасаясь от голода, Степан Эрьзя и Елена по совету ее родителей отправились в Батуми к сестре Марии, которая служила балериной в местном театре.
Затем был Баку, где Елена под руководством Эрьзи с другими его учениками работала над оформлением Дома союзов горняков Азербайджана. В 1925 году, покидая Баку, они вместе ненадолго возвращаются в Новороссийск, чтобы вскоре расстаться, как оказалось, навсегда.
После разрыва с Эрьзей Елена вернулась в Геленджик и вышла замуж. Она прожила дома еще четыре года, создала парковые скульптуры для местных здравниц, бюст М. Фрунзе и портреты краснофлотцев для Новороссийска.
В 1930 году ее отец был репрессирован по доносу и позже умер в Тевризской тюрьме под Кемерово. Елена, лишившись дома, уехала в Грозный. Перед отъездом она подарила местному музею сделанные для нее Эрьзей дорожный сундук и зеркало с резной рамой в виде дракона, гипсовую фигурку сидящей девочки и его личные вещи. Вскоре Елена переехала в Москву, вступила в Союз художников, оформляла ВДНХ, участвовала в выставках, продолжая заниматься творчеством.
Когда Эрьзя в 1950 году вернулся в Советский Союз, то часто бывал в московской квартире Елены Мроз, с которой переписывался все долгие годы своего «аргентинского заточения». Они часто вспоминали совместно прожитые тяжелые годы, которые, как оказалось, спустя столько времени, были лучшим периодом их недолгой совместной жизни, наполненной творчеством и любовью.
В фондах Новороссийского исторического музея находится одно интересное произведение, выполненное из кавказского известняка в бакинской мастерской Эрьзи Еленой под руководством учителя. Уверенная рука мастера чувствуется в композиции и пластике обнаженной женской фигуры, которую обвивает змея. Снова «Ева», снова она – его Елена… Это она, кстати, и передала эту работу музею.
И еще об одной удивительной находке в послевоенном Новороссийске. В 1953 году экскаваторщик, рывший котлован на строительстве будущего завода, вывернул из земли мраморный портрет В. Ленина – ныне утерянную скульптуру Эрьзи 1921 года. А 8 марта 1970 года к директору Новороссийской художественной школы Владимиру Сердюку пришел архитектор Василий Тевторадзе: «На свалке худфонда валяется какая-то скульптура, и кажется, Эрьзи». Так была найдена «Малая Ева», выполненная в 1919 году в Екатеринбургской мастерской из уральского мрамора с голубой прожилкой. Конечно, это снова была она – его Елена, «мрозка», высеченная из того же куска мрамора, что и один из главных шедевров Эрьзи – большая «Ева» (1919), которая ныне украшает мордовский музей.
А «Малая Ева», чудом уцелевшая в горниле страшной войны и несущая следы ударов кирки рабочих, которые пытались разбить скульптуру на мраморную крошку, сейчас бережно хранится в школе, которая, кстати, стала единственной детской художественной школой, носящей имя скульптора Степана Эрьзи, некогда побывавшего в Новороссийске.
Caucasus. Novorossiysk – Gelendzhik (1921)
Listen to a recording of the audio tour No. 6
On May 1, 1921, the stretchers were brought out of a freight car at the Novorossiysk railway station. There was the body of a strong man wrapped into blankets on them. It was Sergey Mikhailovich Volnukhin, an academician of the Imperial Academy of Arts, the author of the busts of P. Tretyakov, N. Gogol, T. Shevchenko, who not yet fully recovered from pneumonia. Moreover, every Moscovite knows the monument to the pioneer printer Ivan Fedorov on Tretyakovsky Passage; it is Sergey Volnukhin who is the author of this monument. At one time he studied under the painters Perov and Sergey Ivanov. And subsequently he himself has been teaching over 20 years at the Moscow School of Painting, Sculpture and Architecture where he led the sculpture workshop. Among his students were outstanding masters of national sculpture such as Nikolay Andreev, Anna Golubkina, Sergey Konenkov, Vera Mukhina, Nikolay Domogatsky and many others. In the years we are talking about, he was seconded by the People’s Commissariat of Education to Vladikavkaz where as a teacher of the newly established Higher Art and Technical Institute he should teach sculpture at a local art school.
Sergey Volnukhin was taken out from Moscow in a railway carriage filled with sculptures, by his beloved student and friend Stepan Erzia going south, to Novorossiysk. Their third companion was Erzia’s apprentice and civil wife Elena Mroz.
By the way, it was Elena (“Mrozka” as Erzia called her) whom he carved in his most romantic sculptures such as “Calypso”, “the Serenity”, “the Dream” and “the Morning” that are now gracing the sculptor’s museum in Saransk.
For the first time Erzia came to Gelendzhik on Elena’s invitation still in 1916; she introduced him to her parents and they lived at the family dacha located in the beginning of the present Schmidt Street. Elena’s father – Ippolit Ivanovich Mroz was a captain in the merchant marine at the Black and Azov Seas, and mother, Maria Valerianovna Pitriakovskaya was the chairman of “the Society for the Support for Low-Income Students of the Women’s Gymnasium” in Rostov-on-Don. Stepan Dmitrievich recalled that “never in his life (he) had lived so freely and carelessly” as in those pre-revolutionary days… And now they decided to return here, but it was different time, full of trouble and their journey was not so happy.
On their long way from Moscow Volnukhin, his student and his muse were suffering from hunger and cold, as well as other traveling adventures and even were attacked by bandits. When the train approached Rostov-on-Don Volnukhin had a fever. Erzia and Elena decided to leave him in Novorossiysk. (t was also decided to unload there the sculptures brought by him; in one version, in a shed provided by the city People’s Commissariat of Education, from which shed they were later stolen, according to malicious rumors; and in another version, in the workshop of a local artist Petr Fedotov). And they continued their way to Gelendzhik. They walked for 19 miles to Elena’s parents.
Meanwhile, left alone, Volnukhin has dropped his treatment. After having returned, Erzia and Elena found him in fever and sent him on a hospital cart to Gelendzhik, to Elena’s parents. He got better there and started to recover quickly which made everyone happy Volnukhin even wrote to his wife: “My sweet Lenushka, now we are finally in Giliandzhik. The dacha is situated in a lovely place on the sea shore…” But the careless artist has overdone with sunbaths, and one day he got sick. His heart gave out and Volnukhin has gone. Erzia and Elena together dug the grave having obtained from local authorities some planks for the coffin. They removed and buried the teacher’s body in the city cemetery by themselves, but unfortunately, his tomb was subsequently lost.
Erzia was grieving a lot about the loss of his beloved friend and teacher. He wrote in a letter to Suteev: “…I’m in a terrible mood, don’t work, only do the garden”. Inaction and physical infirmity greatly depressed Erzia. On Elena’s request he carved in wood a dragon figure for a mirror. “We had hardly met anybody. Stepan Dmitrievich liked to work in the garden, he carved from oak a sculpture figure and called it “the Flying”, Elena Ippolitovna recalled in relation to their second joint trip to Gelendzhik. They lived in a two-storey wooden dacha belonging to the Mroz family. (Looking ahead, we note that in 1930s the house will be taken away from the family, and in the dashing 1990s it will be eventually demolished. Now there is a 4-star private hotel “Alexandria” in its place).
In the autumn Elena stayed at home, while Erzia moved to Novorossiysk where he had a better opportunity to find some work, and beyond that we worried about his sculptures brought by train from Moscow and left in a stranger’s shed. After having returned to Novorossiysk, Erzia started to work in that shed where he was soon found by Epshtein, a correspondent from the local newspaper “the Red Chernomorye”. He wrote an angry article, whereupon Stepan Dmitrievich was provided with a room on the ground floor of the vocational school building.
The building has survived the time of total destruction of the city during the Patriotic War and now the Cossak Kadet Corpus is situated therein. And recently – for the anniversary of the sculptor Erzia, a memorial plate has been mounted by International Foundation in honor of the outstanding master’s stay at Novorossiysk. This place so important for all Erzia experts is located in the center of the city at 6, Podedy Street, and can be visited.
But let us return to 1921. In Novorossiysk Erzia worked with such unusual for him materials as cement and concrete as in those difficult circumstances it was not easy to find other materials. He was working sometimes forgetting to eat. It was a hungry and cruel time. There was not enough money, and in order to survive he didn’t disdain to make dolls, fifes and whistles for sale. His faithful Elena brought them to the market, the sculptor unloaded steamships. A great luck was the contract with the People’s Commissariat of Education for making the busts of the leaders. Thus, only for two portraits – of Lenin and Marx, Erzia was paid as much as 1.5 mln Rubles! It was just enough to buy one and a half poods of flour…An unprecedented luxury in those times!
In March 1922, trying to escape from hunger Stepan Erzia and Elena on her parents’ advice went to Batumi to the sister Maria who was a ballerina in the local theater.
Then there was Baku, where Elena under Erzia’s guidance, together with his other students was working on the design of the House of Union of Miners of Azerbaijan. In 1925, having left Baku, they return for a while to Novorossiysk where they would part, and as it turned out, forever.
After the break with Erzia, Elena returned to Gelendzhik and married. Since she have lived at home for four years and created park sculptures for local health resorts, the bust of M. Frunze and portraits of Red Navymen for Novorossiysk.
In 1930 her father was repressed by denunciation and later died in the Tevriz prison near Kemerovo. Having lost her house, Elena left for Grozny. Before departure she donated to the local museum the luggage trunk and the mirror with the carved frame in the form of a dragon, the plaster figure of a sitting girl that were made for her by Erzia and his personal belongings. Soon thereafter Elena moved to Moscow, joined the Union of Artists, used to design VDNH and participate in exhibitions, while carrying out her creative work.
When Erzia returned to the Soviet Union in 1950 he often visited the Moscow flat of Elena Mroz with whom he had been corresponding for all years of his “Argentina imprisonment”. They often recalled the hard years lived together that as it turned out after a long period of time, had been the best years of their short joint life filled with creativity and love.
There is an interesting artwork kept In the funds of the Novorossiysk Historical Museum, which was made of Caucuses limestone in Erzia’s Baku workshop by Elena under the teacher’s guidance. Confident hand of the master is felt in the composition and plastic of a naked female figure encircled by a snake. Again “Eve”, and again she – his Elena… By the way, it was she who gave this artwork to the museum.
Another amazing finding in the post-war Novorossiysk should also be mentioned. In 1953 an excavator operator excavating a pit at the construction of a future factory took out of the land a marble portrait of V. Lenin – the lost sculpture by Erzia dated 1921. Besides, on March 8, 1970, the architect Vasily Tevtoradze came to director of the Novorossiysk Art School Vladimir Serdyuk, “There is a sculpture lying at the dump of the Art Foundation and it looks like Erzia’s” he said. That is how “the Small Eve” was found which was made of Ural marble with a blue vein in 1919 at the Yekaterinburg workshop. Undoubtedly, it was she again – his Elena, “Mrozka”, carved from the same piece of marble as one of Erzia’s main masterpieces– the big “Eve” (1919) which now is gracing the Mordovian Museum.
And “the Small Eve” miraculously survived in the crucible of the terrible war and having the traces of pick blows made by workers who tried to crush the sculpture for marble chips is now carefully preserved at the school which, by the way, became the only children’s art school that is named after the sculptor Stepan Erzia who once visited Novorossiysk.